Самсон Агаджанян - Стон березы [сборник]

— Судя по выражению твоего лица, профессионально. Я правильно понял?

— Да.

— Результаты есть?

— Я чемпион Европы.

Леонид Иванович внимательно посмотрел на него.

— Мне кажется, что я тебя видел по телевизору и, если мне память не изменяет, по-моему, с перекладины ты сорвался.

В ответ Олег молча кивнул головой.

— Я рад за тебя и от души поздравляю… За границей часто бываешь?

— Раньше часто, а сейчас, в связи с финансовыми проблемами, только на чемпионаты выезжаем.

— А в университете на каком факультете?

— На факультете журналистики.

— Прекрасно! Что-нибудь пишешь?

— Очень мало

— Надо писать, со спортом рано или поздно придется расставаться. Вопрос тебе на засыпку: по каким критериям ты бы оценил культуру общества?

— Вопрос пространный.

— А ты коротко.

— Думаю, по двум основным показателям: по состоянию общественных туалетов и пивнушек.

Леонид Иванович некоторое время молча смотрел на него, потом неожиданно рассмеялся.

— Я бы так коротко и точно не смог ответить. Молодец. Думаю, из тебя получится хороший журналист. Еще на засыпку один вопрос: по каким критериям можно определить нравственное состояние молодежи?

Олег задумался, но его выручила Олеся. Войдя в кабинет, она пригласила:

— Милости прошу к столу.

После ужина молодые ушли. Леонид Иванович во время ужина заметил, что жена чем-то озабочена. Она ни разу даже не улыбнулась.

— Смотрю на тебя, и мне кажется, что ты не рада выбору Олеси.

— А чему радоваться? — хмуро ответила она. — Всего два дня знакома, а уже с ума сходит.

— Так это прекрасно. Лично мне парень тоже понравился. В Афгане был, орден имеет, спортсмен, да не простой, а заслуженный мастер спорта. Сейчас такого парня найти — это целая проблема. Из приличной семьи, хотя из простой.

— Слушая тебя, можно подумать, что ты собираешься ее замуж выдавать.

— Я не против, — улыбнувшись, ответил он.

— И чем он вас околдовал? — недовольно произнесла она. — Лично мне по душе Вадим.

— Твой Вадим — прохиндей. Кутит направо и налево, пропивая отцовские деньги.

— Но зато семья известна всей стране!

— Ты хотела сказать, что его отец известен стране? Согласен, но только не Вадим. Он — мелочь.

Елена Васильевна, не слушая мужа, собрала посуду, ушла на кухню. Через час вернулась Олеся. Леонид Иванович, глядя на сияющие глаза дочери, непроизвольно улыбнулся. Она подошла к нему, присела рядом и, обхватив шею отца, заглядывая ему в глаза, спросила:

— Папа, он тебе понравился?

Тот молча кивнул головой. Поцеловав отца в щеку, она пошла на кухню. Мать мыла посуду. Олеся стала ей помогать.

— Проводила? — спросила Елена Васильевна.

— Да, мама.

— А когда ты начнешь заниматься? У тебя скоро экзамены. Или ты думаешь, что я за тебя буду сдавать?

Олеся удивленно посмотрела на мать. За четыре года в университете она ни разу не слышала от нее упрека по поводу учебы.

— Мама, что с тобой?

— Ничего, — сквозь слезы ответила мать.

Олеся пыталась ее успокоить, но она, не глядя на нее, направилась в свою комнату. Олеся не могла понять, почему мать так холодно отнеслась к Олегу. Боялась за отца, а вышло наоборот.

Они встречались каждый день, в разлуке были лишь тогда, когда он уезжал на соревнования. Однажды за ужином Олеся сказал родителям, что летом хочет поехать на родину к Олегу. Елена Васильевна холодно посмотрела на дочь.

— Даже не думай!

— Мама…

— Я сказала нет.

— Погоди, Лена, что тут такого? Пусть поедет. Хоть Сибирь увидит.

— Если хочешь, езжай сам, а она не поедет.

И все-таки Олеся своего добилась: после долгих уговоров мать нехотя согласилась. В середине июля они самолетом полетели до Томска. От Томска до районного центра Молчаново добирались на катере. Плыли по могучей Оби, подставив лицо встречному ветру, дыша чистым воздухом, Олеся восхищенно смотрела на сибирскую землю… В Молчанове они сели на попутную машину. Через полтора часа они сошли на перекрестке дорог. Машина, подымая пыль, поехала прямо.

— Видишь? — Олег показал на проселочную дорогу. — Вот по ней мы и пойдем.

— И далеко идти?

— Нет, чуть больше десяти километров.

Пройдя с полкилометра, Олеся остановилась. Идти по кочкам на каблуках была одна пытка.

— А ты сними туфли, иди босиком. Земля теплая.

Она сняла туфли и, осторожно ступая, пошла. Олег, глядя на нее, усмехнулся. На полпути Олеся, схватив его за руку, остановилась. Олег вопросительно посмотрел на нее.

— Смотри, — показывая рукой в сторону леса, прошептала она.

Проследив глазами в направлении ее руки, он увидел маленького медвежонка, который тщетно пытался вскарабкаться на дерево.

— Подойдем поближе, — завороженно глядя на медвежонка, прошептала Олеся, но не успела сделать и шага, как Олег резко придавил ее локоть.

Повернув голову, она увидела встревоженное выражение его лица.

— Поблизости должна быть медведица, — тихо произнес он. — Пошли-ка отсюда.

Взявшись за руки, они побежали. Пробежав сотню метров, завернули в лес. Огромная туча комаров облепила их. Олеся впервые видела такое нашествие комаров. Отчаянно махая руками, она пыталась отогнать их от себя, а комары, почуяв человеческую кровь, безжалостно вонзали свои хоботы в белоснежную кожу.

— Олег, я больше не могу! — взмолилась девушка и выскочила на дорогу.

Он подошел к ней и рукой стал очищать кофту от комаров. Олеся, взглянув на его озабоченное лицо, залилась смехом.

— Смейся, смейся, — беззлобно проворчал он. — Благодари Бога, что на медведицу не напоролись.

— А ты что, струсил?

— А ты думаешь нет?

— А я думала, что ты не из трусливых.

— Я не за себя боюсь, а за тебя. В такую пору лучше с медведицей не встречаться.

Наступило молчание.

— Ты на меня обиделся? — спросила Олеся.

В ответ он отрицательно покачал головой.

— Олег, я люблю тебя, — тихо прошептала она и, словно стесняясь, что первой сказала об этом, опустила голову.

Он притянул ее к себе.

— Олег, ты меня любишь?

— Да.

— Повтори еще. Я хочу это слышать вечно.

— Я люблю тебя! Люблю!

Их губы встретились. На проселочной дороге они сто-яли в обнимку, а над ними верхушки могучих сибирских сосен под дуновением ветра раскачивались словно в хороводе…

Оторвавшись друг от друга, они взялись за руки и пошли. Оставшуюся часть дороги прошли незаметно.

— Вон наш дом! — Олег показал на большую срубленную избу.

Они остановились возле калитки. Во дворе, спиной к ним, сидела женщина и доила корову.

— Мама, — тихо позвал он.

Прекратив доить, женщина выпрямилась, прислушалась и вновь стала доить. Олег, улыбаясь, смотрел на мать. Неожиданно она повернулась. Увидев сына, вскочила, подбежала к нему и обняла. Олеся с улыбкой смотрела на них.

— О Господи, та что же ты, сынок, телеграмму не дал, отец бы поехал встречать.

Потом мать повернулась к девушке. Хотела обнять и ее, но, увидев, как та изысканно одета, постеснялась.

— Здравствуй, доченька. Я рада, что вы приехали. Проходите, пожалуйста.

Корова стояла посреди двора. Проходя мимо, Олег похлопал ее по шее. Олеся, с опаской глядя на корову, прижалась к Олегу. На крыльце Олег остановился, повернулся к матери.

— Мама, дай нам попить теплого молока.

— Идите в дом, я принесу.

— Ты сейчас дай, пусть Олеся выпьет. Она впервые в жизни видит живую корову.

— Хорошо, принеси кувшин и марлю, они в сенцах.

Вера Сергеевна снова подсела к корове, Олеся видела, с какой нежностью прикасаются ее пальцы к соскам. А корова, блаженно жуя, помахивала хвостом. Олег принес глиняный кувшин, подошел к матери. Она процедила им молока.

Олег поднялся на веранду и протянул Олесе кувшин.

— Пей.

Она сделала несколько глотков.

— Вкусно?

— Очень.

— То-то… Мама, а что это бабушки не видно?

— Она, сынок, в Томск к бабе Насте поехала, обещала в субботу вернуться.

— А папа где?

— Он в школе. Ремонт делает. Забыла тебе написать, его директором поставили. Целыми днями там и пропадает. Да что ты дивчину на веранде держишь? Веди ее в дом, я сейчас подою, а потом петушка зарежу.

Они вошли в дом. Олег, показывая свое жилье, произнес:

— Будешь спать в моей комнате, а я в зале.

Но она, не слушая, с интересом разглядывала его спортивные награды и фотографии.

— Я не думала, что у тебя столько наград, — восхищенно произнесла она. — А насчет моих хором ты ошибаешься, у тебя уютнее.

Через час с работы вернулся отец. Увидев девушку, он засмущался и робко поздоровался с ней. К вечеру в доме было полно гостей. Сидя за столом, Олеся с улыбкой смотрела на простые лица сибиряков. Ей было легко и хорошо. До поздней ночи в доме не умолкали голоса. Олеся впервые слышала задушевные старинные песни. Олег несколько раз спрашивал у нее про усталость, но в ответ она отрицательно качала головой. Когда ушли гости, Олеся стала помогать Вере Сергеевне убирать посуду со стола. Вера Сергеевна, не скрывая своего восхищения, влюбленно смотрела на девушку. Та явно пришлась ей по душе.